Юлия Могилевер
НАТЮРМОРТ С ЛЕТОЙ
ТИРЕ
Между дождем и дрожью,
Между блажью и ложью,
Между смыслом и сметой,
Между ветром и светом,
Между бликом и благом,
Между флягой и флагом,
Между клетью и кладью,
Между "хвала!" и "хватит!"
Между пеной и пеньем,
Между мглой и мгновеньем,
Между местью и меркой,
Между верой и верхом,
Между маской и мозгом,
Между веком и воском,
Между взлетом и Летой -
ничего, оказалось, нету.
_^_
* * *
Мир болит у меня под ложечкой,
ноет в суставах,
то к пожарам ему неможется,
то к расправам,
и война - волна, и толпа слепа, как торнадо,
и не различить, отчего убит, и не надо.
Мир сдирается кожей с пятки,
сверлит затылок,
я помажу йодом, прикрою ваткой,
чтоб не загноилось,
бинтик завяжу, грелку положу, съем таблетку,
укачаю, напою чаем с конфеткой.
Может, жар спадет, парниковый эффект,
резня и взрывы
вместе с лихорадкой сойдут на нет,
жажда наживы
утолится чистой водицей. Но корчась,
мир на мои старания не обращает внимания и рвет аорту.
_^_
* * *
Мстительной, черной, вертлявой стрелкой проходят дни -
чуть остановишься и попытаешься присмотреться вни-
мательно, а оказалось, что их уже след простыл,
а мы-то все еще, отдуваясь, тащимся, все споты-
каемся о разросшуюся кучу позавчерашних дел,
которые вовсе не замерли мертвым грузом, а с достоинством беспредель-
ным путешествуют в завтра и послезавтра и дальше, ведь с понедельника точно возьмусь,
но понедельник давно прошел и еще не начался, так что совесть, конечно, му-
чает, если о ней вспоминаешь, поэтому, ясное дело, - не,
как и она о нас, и ее влиянием можно легко прене-
бречь, и свести на нет любое, пусть даже и положи-
тельное, то есть система вполне автономна (точнее, кому непонятно - жизнь)
и действует по своим невнятным законам, которые тоже над ней не вла-
стны, в смысле, что только начнешь задумываться, как она прошла.
_^_
ДЫК...
От того, что назвалось жизнью, я
так устала,
а она шипит укоризненно,
ну елы-палы!
предъявляет еще претензии -
мол, я виновата,
а ее кренделя и вензели
мне по блату.
Это ж надо, моя хорошая,
вот спасибо!
Не гляди, что я огорошена -
так, пришибло,
мне б на скачки твои с препятствиями
глазеть с трибуны -
я б от счастья рада стараться бы,
пускала слюни,
ну а загнанной, недострелянной
кобылой дряхлой
под твоими трястись коленями,
пока не трахнет
колесо твое ржавым ободом
по черепушке,
и не взвыть: пропади все пропадом
в качель и в душу -
это слишком, прости пожалуйста,
моя лапа,
как же так, что нельзя пожаловаться,
хоть поплакать,
я ж терплю, раз уж ты досталась мне,
но вначале
я не так себе представляла все,
елы-палы!
_^_
ЛЬВУ ЛОСЕВУ
"Хрусталев, машину!"
Л.П. Берия
Ничего никогда не меняется в этом мире,
кроме несущественных декораций.
Знает ли Гамлет, что придуман неким Шекспиром,
когда, несмотря на изыск режиссера, вынужден повторяться?
И запорожцы все так же пишут просьбу об амнистии
товарищу турецкому султану в Верховный Совет,
но то ли адресат выбыл, то ли индекс забыли выяснить,
и ответа, как водится, нет.
А первый визирь, выходя из караван-сарая,
торопливо зовет: "Хрусталев!",
и прищурив пенсне, на ходу влетает
в персональный ковер-самолет,
но конечно, зависит от традиций, от моды,
от культурной среды его путь -
расстрелян он будет, львами разодран,
или в Крым полетит отдохнуть.
Кроме него самого, это никого не интересует,
время торопится на свои круги,
чтобы забавный сюжетик, пропавший всуе,
отработать успеть на других,
и ничто не меняется, кроме маловажных деталей -
эпох, континентов, народных масс -
история движется по спирали,
смеша, как трагедия, и пугая, как фарс.
_^_
ЗАПИСКА ДЛЯ СТЕНЫ ПЛАЧА
Господи, ну скажи, неужели Тебе не скучно?
Согласись, все можно было бы устроить гораздо лучше.
Извини, что я критикую, - ведь мы же свои люди.
Впрочем, я-то ведь без претензий, отнюдь, и
истина в последней инстанции - Ты сам, по определению.
Это тривиально, как надпись на сигаретной пачке о вреде курения,
набранная так мелко, что уже не имеет значения,
а придраться не к чему, да и лень. И я
закругляюсь, желаю удачи, жму руку, целую в щечку,
остаюсь беззаветно преданная,
вместо подписи - прочерк.
И, по правилам эпистолярного жанра, P.S. - Post Scriptum :
послушай, может, все это просто пародия, как у Джонатана Свифта,
Сервантеса или, скажем, Льюиса Кэрролла,
а оригинал забыт, поэтому все поверили,
что Ты - всерьез. И не оценив юмора в полной мере,
жалеют себя, Дон Кихота, Алису и Гулливера.
_^_
* * *
Душа зацепилась жизнью за землю
и не смогла улететь, бедняжка, ну с кем не
случается по ошибке, она ж не хотела.
Жизнь пришлось ампутировать, что поделать,
жаль, конечно, но вырастет новая, еще краше.
Главное, душа теперь свободна, как пташка.
_^_
* * *
Пребывая на лабораторном столе в качестве белой мышки,
начинаешь воспринимать скальпель, как нечто не слишком
приятное, но привычное, что же касается боли -
она просто способ существования в этом мире (на этом столе), не более.
О процессе эксперимента, выводах и конечной цели
мышь размышляет, надышавшись эфиром, точнее - в эфирном теле,
не разбираясь в ощущениях вкуса, слуха, обоняния, осязанья, зренья,
создает гипотезы о происхождении и строенье,
вроде теории Большого (включили лампочку) Взрыва,
о Всемирном Потопе (засорившемся сливе),
мы, мол, сгинем и канем в канализацию, то бишь Лету,
но возродимся в новых мышах, и идущие следом
будут сильнее и лучше. При этом, в конечном счете,
каждый получит свое в Книге Судеб (лабораторном отчете),
там, где прошлое, настоящее, будущее - сухим языком без рифм, там,
где смысл жизни аккуратно изложен квадратным шрифтом.
_^_
* * *
Посмотри в зеркало на то лицо, которое забыла там утром,
спроси, было ли ему уютно
в одиночестве долгий рабочий день,
а потом надень
новое, которое зеркало еще не видело,
оно будет хранить его бдительно
до самой ночи,
или сколько захочешь.
Если нужно найти себя, подойди к зеркалу,
отыщи ту, что еще не исковеркана,
не сточена трением
о четвертое измерение.
Перетасуй зеркало, как колоду карт,
только уйми азарт,
от которого руки трясутся,
вытащи козырь, и тут все
и откроется. Правде вглядись в глаза
и пойми хотя бы, раз уж менять нельзя:
все, что стерли, смыли, исчеркали -
в зеркале, в зеркале, в зеркале…
_^_
| ВЗГЛЯД В ЗЕРКАЛО ЧЕРЕЗ ПРИОТКРЫТУЮ ДВЕРЬ
|
О ПРИРОДЕ НЕВЕРИЯ
"В Ковчег птенец
не возвратившись доказует то, что
вся вера есть не более, чем почта
в один конец."
И. Бродский
Кое-кто слышит отклик, у прочих - глухо.
Вероятно, дело в недостатке слуха
музыкального или абсолютного, как ноль
информации, приходящей свыше и столь
желаемой, что как после пароля - если не отзыв, то пуля,
так из молитвы вытечет вопль "надули!",
призванный сотрясти небеса и призвать к ответу
тех, кого - как голосит возопивший - нету.
Но кривая ухмылка, мол, раз пусто, зачем кричать,
неуместна, потому как в подобных вещах
смысл один - получить, наконец, посланье,
хоть в виде возмездия за кощунство, в крайнем
случае, проклятье и казнь - несколько грозных слов,
весточку ответной почтой. И вся любовь.
_^_
МОНОЛОГ
Показалось солнышко из-за тучи,
выползло на свет ваше племя сучье,
вышло, почесалось, сожрало что-то,
занялось унылой своей работой.
Я стою в тени, прикрываясь ложью,
никому уже ничего не должен,
если что и было, все искупил я,
знали бы вы только, как мне постылы.
Я могу пройти в ваш проклятый город,
я толпу, как плащ, натяну по ворот,
кто для всех я? Просто чужак с котомкой,
сколько ж вас на деле - мои потомки!
Обернулась казнь для меня наградой:
я бессмертным стал за убийство брата,
среди вас хожу я, неузнаваем,
ваших жен химерами соблазняя.
Семя мое сеет вражду и стужу,
только мне уже ничего не нужно,
по миру устало бреду, кочуя,
сам не понимая, кому же мщу я.
А земля потомством моим богата -
брат, куда ни глянь, восстает на брата,
Тот, вверху, совавший повсюду нос свой,
что-то перестал задавать вопросы.
Я кружусь по вечности, неприкаян,
и никто не спрашивает, где Каин,
долго ли ему еще крест нести свой?
Вас я ненавижу за то убийство.
Потому что вы на меня похожи,
потому что брата вернуть не сможет
мне никто. Вокруг беспредел без правил.
Я кричу без слов: "Где ты, брат мой Авель?"
_^_
* * *
Вот задачка из учебника для второго класса:
между пунктами А и Б пролегает трасса,
и по этой трассе, печальнее год от года,
безнадежно бредут навстречу два пешехода.
Тяжела их жизнь гладиаторов на арене,
как хотелось бы им пролиться водой в бассейне
из соседней задачки, и там, просочась сквозь трубы,
в землекопы пойти, а может быть, в лесорубы.
И никто бедолагам, увы, объяснить не может,
что все судьбы на свете, в общем, одно и то же,
все мечты об успехе, наградах, борьбе и счастье
служат лишь одному - научить разбивать на части,
чтобы скорость найти, объем и длину канавы...
И что толку в вашей любви, в вашей доблести, в вашей славе?!..
_^_
ПОДПИСЬ ПОД КАРТИНКОЙ
Я - это веревка в начале координат
трехмерного мира, ткань которого расползается, и оси
пытаются разбежаться, раскалываясь в такт
усилиям, разрывая стягивающую их меня, которая уже на износе,
и струйки крови ее стекают по раздувшимся от напряжения граням,
заливая собой пространство, которое хоть и
связано пока еще, но, поздно или, скорее, рано
не выдержит, провалившись в почерневшие головешки собственных дыр,
потому что я - всего лишь веревка в начале координат, и всей моей плоти,
к сожалению, не хватит, чтобы спасти этот мир.
_^_
* * *
Я пишу стихи в стол, а точнее, в папку и кляссер,
я - тюремщик им, и я же стою на атасе,
рассовав по мешочкам несколько экземпляров,
отдаю ближайшим членам семьи в подарок,
я сама - вольнодумный автор, и я же - Главлит,
припечатаю гриф "Совершенно секретно", и козырь бит.
Стихи спрятаны в самом непроходимом углу Интернета,
куда не ступала нога человека и мышки. Нету
никакого пути - ни адреса и ни линка, никто не взглянет,
кроме меня, я сама себе кнут и пряник,
поиграю в известность, размечтаюсь о славе стихов,
в тот же миг от соблазна все двери закрыв на засов.
Нет проблемы с прополкой народной тропы за отсутствием оной,
лишь колючка растет, да плакатик "Запретная зона".
На клочке мирозданья, повально больном говорильней,
пребыванье мое не заразно, почти что стерильно -
никому не открою глаза, не затрону и не поведу,
спи, мой Гаммельн! Ни люди, ни мыши не услышат мою дуду.
_^_
* * *
Почему-то звучит в темноте дребезжащая флейта,
почему-то болит
посредине, в сплетении нервов и слов, кровеносных сосудов, дорог и огней - там,
где гастрит или, может, колит,
или дырка в озоне,
недержание речи, эпохи, границ и неона,
растяженье понятий, и мышц, и обид.
Почему-то саднит
и стреляет
в пояснице и в ухе, в висок и по окнам, вдоль улиц, составов, суставов,
свист снарядов художественный в три октавы
до верхнего ля, и
сотрясенья и сдвиги коры то земли, а то мозга
отдаются толчками и крови и почвы,
и воздух
вырывается с хрипом из легких и кратеров, в корчах
континентов и тел.
Почему же звенит в темноте
тот мотив дребезжащий, то флейты, то скрипки,
все скрежещет и рвется, бессвязный и хлипкий,
неотмытый от золота, зла и золы,
вожделенный, проклятый, безупречный, корявый,
еле слышный от грохота крови и лавы,
заглушает их вечно,
и все время болит.
_^_
раз с 25 марта 2000 г.